Ученый Дмитрий Галковский описал историю России-СССР как историю криптоколонии англо-американского Первого Мира. Знаменитый писатель-охранитель Всеволод Кочетов старательно изображал бессмысленный и вдохновенный труд советского человека в колхозном и социалистическом строительстве. На примере романа “Братья Ершовы” хорошо видно, что Кочетов ясно представлял себе криптоколониальную суть советского “индустриального” проекта.
Инспектор и братья Ершовы
В казалось бы проходном “производственном” анти-оттепельном романе, написанном по горячим следам ХХ Съезда КПСС, предельно обнажается горькое понимание автором карго-природы советской “индустриализации” и собственно материальной культуры. В центре произведения – семейный клан “рабочих” Ершовых, к середине 50-х годов прошлого века сумевший протолкнуть своих представителей в ряды советской партийно-хозяйственной элиты. Мощная витальность и идейная убежденность клана Ершовых трансформирует и упорядочивает хаотическую реальность 1950-х, когда гнилые оттепели (так у Кочетова) позволили поднять голову тем кто тихонько отсиживался в годы кровавой жатвы ежовского потлача и сталинско-бериевских чисток.
Младший Ершов, квалифицированный рабочий Андрей внедряется в ряды советско-партийной элиты следуя т.н. партийно-половой линии, и женится на дочке секретаря горкома Капе Горбачевой. Ершов-дядя, малограмотный и примитивный Яков Тимофеевич, поставлен “руководить культурой” в городском театре, где он изобличает идейно нестойких режиссеров и борется с мещанскими мелкотемьем в репертуаре. Знакомство нового директора с культурой ограничивается парой лет игры на трубе в заводской самодеятельности. Одающие буржуазно-оттепельным душком постановки (“Вы это в журнале новый мир прочитали?!”) – снимаются, и театр готовится поставить спектакль “Семья Окуневых” о жизни патриарха клана Ершовых, “рабочем” Тимофее Ершове. Старший брат Платон, безграмотный “мастер” доменного цеха пользуется беспрекословным авторитетом среди рабочих и способен как подвергнуть неугодного ему представителя технической интеллигенции “рабочей” травле (инженер Воробьев), так и милостиво снизойти до приглянувшейся ему молоденькой инженерши (инженер Искра Козакова).
Центральная фигура – вождь клана – оператор прокатного стана Дмитрий Ершов, фанатичный ортодоксальный коммунист, который с помощью бешеной убежденности, неординарной внешности и неукротимой сексуальной притягательности буквально заставляет окружающих представителей партийной знати и советской intelligetsia склониться перед мощью клана.
Художник Виталий Козаков, потерявший было зыбкую идейную почву под ногами и начавший малевать “световые пятна” и и голых баб – вновь рождается для социалистического реализма, начав работать над портретом Дмитрия Ершова. По мере того, как продвигалась вперед работа (лучшая в его жизни), вместе с ней мужал и Виталий, и вот уже Ершов-дядя доверил ему оформление спектакля о Ершовых. Жена художника, Искра Козакова, видя как один лишь аватар Ершова преобразил ее безвольного интеллигентного мужа, начинает невольно тянутся к суровому супермену стального проката. Но Дмитрию неинтересна женщина-инженер, и после ночного объяснения в рабочей слободке, Искра возвращается к мужу. Что же Дмитрий, кто станет спутницей вождя клана Ершовых? Кочетов, признанный мастер мистификации и стилизации, подсовывает нам идейно-выдержанное сожительство с рыбачкой Олей Величкиной (обнял ее, ощутил ее крепкую фигуру, и с тех пор пошли другие отношения). В то же самое время сам Кочетов и напоминает нам, что Оля нужна Дмитрию лишь для ночных постельных разговоров о выполнении плана, Ершов твердо намерен сублимировать большую часть своей чудовищной сексуальности..
Крепкий рабочий ум Ершова позволяет ему разглядеть прикрытую кумачовым пологом плановой экономики реальность советского “индустриального” проекта – временной меры атлантистов по накачке советской военной машины, которая по мере опускания железного занавеса превращается в забытую, ветшающую декорацию. Дмитрию малоинтересны внимание туземных вождей и материальные карго-блага его криптоколониального мира, он равнодушно предоставляет их младшим членам клана. Дмитрий стремится встретить истинного хозяина своего мира, его кукловода и демиурга – он ждет встречи с Инспектором.
Для виду ссылаясь на карикатурного шолоховского персонажа, Ершов самостоятельно изучает английский язык, будто бы нужный ему для построения всемирного коммунизма. По-английски он беседует с секретарской дочкой Капой Горбачевой, дома после работы он жадно читает шесть томов Шекспира, готовя себя к встрече с загадочными посланниками атлантистов. Лукавый Кочетов нагнетает саспенс, к месту и не к месту упоминая туманные британские острова: то их вспомнят на партийном собрании, то вдруг герои романа, встретившись в рабочей слободке свободно перейдут на English…
И вот побеждены гнило-буржуазные теорийки в искусстве, разоблачены и посечены перерожденцы-инженеры Крутилич и Орлеанцев – добродетельный и невнимательный читатель доволен. Но подлинный финал у Кочетова невозможен без Инспектора: и вот изумленный читатель видит, что пятисотстраничные битвы Ершова с гнилой оттепельной сворой оказываются лишь этапами квеста-инициации. Успешно пройдя все уровни, Дмитрий встречает атлантистов прямо у своего прокатного стана, там где ровным светом горят металлические слитки. Под видом “английский специалистов”, к нему, Дмитрию приезжают Хозяева из далекой туманной метрополии. Нарочито-бессмысленный разговор по-английски о выплавке тонн чугуна лишь дань риталу, самое главное остается невысказанным но оттого не менее очевидным – Инспектор остался доволен!